Ждет, пождет его читатель. Журналы утратили строгость направления

В 1846 г. Белинский покинул «Отечественные записки».

Еще весной 1844 г. славянофилы начали переговоры с М. П. Погодиным о передаче его «Москвитянина» под их редакцию. «Москвитянин», отличавшийся, по словам И. Киреевского, «совершенным отсутствием всякого ясного направления», в ту нору был единственным журналом в Москве, и потому его страницами изредка пользовались и Хомяков, и Грановский, и Соловьев, и Герцен. К тому времени «Москвитянин» имел лишь около 300 подписчиков и влачил жалкое существование.

По условиям договоренности, достигнутой к концу 1844 г., И. Киреевский, некогда издатель и редактор «Европейца», становился неофициальным редактором «Москвитянина». Его имя не выносилось на обложку, но от правительства этот факт не скрывали. Погодин оставался владельцем и издателем журнала, он же продолжал вести в нем исторический отдел. И. Киреевский надеялся, что после выхода трех-четырех номеров журнал заметно укрепит свое материальное положение. Ему нужно было не менее 900 подписчиков, чтобы, рассчитавшись с Погодиным, получить «Москвитянин» в свое полное распоряжение.

И. Киреевский, к тому времени уже десять лет нигде не печатавшийся, взялся за новое дело с горячим воодушевлением. Дневное время его было отдано редакторским обязанностям, а ночами он писал собственные статьи. Для обновленного «Москвитянина» И. Киреевский подготовил более десятка работ, среди которых и вступительные заметки к материалам других авторов, и печатавшаяся с продолжением программная статья «Обозрение современного состояния словесности», и рецензии для отдела «Критика и библиография», который он вел вместе с молодым ученым-филологом Ф. И. Буслаевым. При И. Киреевском в журнале возникло два новых отдела - «Иностранная словесность» и «Сельское хозяйство».

Московский сборник» не остался незамеченным в обществе. Ю. Ф. Самарин писал из недружелюбного к славянофилам Петербурга: «Он расходится хорошо, его читают везде, во всех кругах, и везде он производит толки, споры и т. п. Кто хвалит, кто бранит, но никто не остался к нему равнодушным». Ободренный этим, Панов готовил следующий сборник, тираж которого он намерен был увеличить до 1200 экземпляров.

«Московский литературный и ученый сборник на 1847 год» вышел в свет в марте этого года. По составу материалов и кругу авторов он напоминал предыдущий, хотя и стал более объемным. Позиции славянофилов, как и годом прежде, представляли в нем работы Хомякова («О возможности русской художественной школы»), К. Аксакfва («Три критические статьи г-на Имрек»), а также статьи Чижова и Попова. Предназначавшаяся еще для предыдущего «Московского сборника» работа К. С. Аксакова состояла из рецензий на три петербургских издания: подготовленный В. А. Соллогубом сборник «Вче\u001fра и сегодня», «Опыт истории русской литературы» А. В. Никитенко и «Петербургский сборник» И. А. Некрасова. Обвиняя петербургскую литературу в «оторванности от русской земли», К. Аксаков указал на необходимость иного подхода к изображению народа, «могущественного хранителя жизненной великой тайны», а как пример тому отметил рассказ И. С. Тургенева «Хорь и Калиныч».

Соловьев выступил здесь со статьей «О местничестве». В сборник вошли также фрагменты писем Карамзина, а его поэтическую часть помимо прежних авторов пополнили Жуковский, Я. П. Полонский и Ю. В. Жадовская.

Широко была представлена славянская тема: «Взгляд на современное состояние литературы у западных славян» Срезневского, продолжение «Писем из Вены» Ригельмана и отрывок из писем Погодина под названием «Прага», а также сербские народные песни в переводах Н. В. Берга, уже известного читателям по «Москвитянину» и предыдущему сборнику.

После выхода «Московского сборника на 1847 год» славянофилы собирались продолжить его в следующем году. К. Аксаков предлагал уменьшить его объем, но выпускать с большей периодичностью. Однако изданию не суждено было осуществиться, как и журналу «Русский вестник», который Языков и Чижов намеревались выпускать с 1848 г. С периодичностью четыре раза в год.

«Русская беседа» русский журнал славянофильского направления, издававшийся в Москве в 1856-1860 годах. Издатель-редактор - А.И.Кошелев. С 1858 года фактически редактировал журнал И.С.Аксаков <*>. В качестве приложения к «Р.б.» в 1858 и 1859 годах выходил журнал «Сельское благоустройство», посвященный вопросам крестьянской реформы. В «Р.б.» были отделы изящной словесности, науки, критики, обозрения, смесь, жизнеописания; печатались произведения С.Т.Аксакова, В.И.Даля, «Доходное место» А.Н.островского, стихи А.С.Хомякова, Ф.И.Тютчева, А.К.Толстого, И.С.Аксакова, И.С.Никитина, Т.Г.Шевченко, неизданные стихи Е.А.Баратынского, В.А.Жуковского, Н.М.Языкова и др. Наиболее значительными статьями в разделах «Наука» и «Критика» были: «О необходимости и возможности новых начал для философии» И.В.Киреевского, «Предсмертное неоконченное сочинение» А.С.Хомякова, «О правде и искренности в искусстве» А.А.Григорьева, «Два слова о народности в науке» Ю.Ф.Самарина и др. В области философии журнал защищал идеалистические идеи, пропагандировал православие как абсолютную богословско-философскую истину. Журнал противопоставлял народам Западной Европы русский народ, якобы развивающийся по особым законам в силу исконных национальных особенностей. «Р.б.» выступала за сохранение крестьянской общины после реформы, освобождение крестьян с землей за выкуп, за отмену смертной казни; пыталась связать проповедь религии в народе с распространением всеобщей грамотности. Журнал выступал за свободу слова по формуле: царю - полноту власти, народу - свободу мнений. Передовые круги общества отталкивало от «Р.б.» ее религиозное направление, отрицательное отношение к социализму, революционному движению; консервативные круги относились к журналу с подозрением из-за его независимой позиции по некоторым вопросам. «Современник» <*> в лице Н.Г.Чернышевского сначала пытался использовать журнал в борьбе против реакционных органов русской печати на почве защиты общины и демократических свобод. Однако очень скоро выяснились непримиримые противоречия между направлением «Современника» - журнала революционной демократии - и либерально-охранительной позицией «Р.б.».

14.​ История журнала «Современник» Н.А. Некрасова. “Современник” в период революционной ситуации в России (1859-1861гг). Публицистика и критика Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова. Сатирическое приложение Добролюбова «Свисток»

«Современник» Некрасова

Создан А. С. Пушкиным в 1836, выпускался раз в три месяца. После смерти поэта по одному номеру журнала выпусти​ли II. А. Вяземский, А. А. Краевский, В. Ф. Одоевский и Н. А. Плет​нев. В 1838 г. его постоянным редактором и издателем стал профес​сор петербургского университета П. А. Плетнев.

К 1846 году ближайшие соратники В.Г. Белинского по «Отече​ственным запискам» Н. А. Некрасов и И. И. Панаев твердо решили создать собственный журнал. Редактором стал А.В. Никитенко, издателями Некрасов и Панаев.

Новый «Современник» взял лучшее из практики «Отечественных записок»: до 25 авторских листов был увеличен объем издания, на титуле «Современника» значилось: «Литературный журнал», и теперь под​писчики в качестве приложения могли получать лучшие отечествен​ные и зарубежные литературные произведения. Дважды в год выдавались полные библиографические списки всех выходящих в России книг.

Основные отделы в журнале были уже привычными для читателя: «Словесность», «Науки и художества», «Критика и библиография», «Смесь», «Моды». Лицо и направление «Современника» в первую очередь определялось отделом «Словесность», где, но словам Белин​ского, тон задавали «русские повести с гоголевским направлением». Достаточно назвать четырнадцать рассказов И. С. Тургенева из «За​писок охотника», повесть А. Григоровича «Антон-Горемыка», «Полинька Сакс» А. Дружинина, очерки А. И. Гончарова, Е. Гребенки, «Сорока-воровка» А. И. Герцена. Кроме того, в приложении к перво​му номеру 1847 г. читатели получили романы «Обыкновенная исто​рия» И. А. Гончарова и «Кто виноват?» А. И. Герцена. Здесь были опубликованы стихотворения Некрасова «Тройка», «Псовая охота», «Еду ли ночью по улице темной» и др. Из «Современника» русский читатель познакомился в романами «Домби и сын» Ч. Диккенса, «Том Джонс» Филдинга, «Лукреция Флориани» Ж. Санд и со многими дру​гими замечательными произведениями западноевропейской литера​туры.

Под руководством Белинского, считавшего наличие позиции не​пременным условием успеха журнала в глазах читателя, был внут​ренне преобразован отдел «Науки и художества». Здесь были опуб​ликованы исторические статьи К. Д. Кавелина «Взгляд на юридический быт древней России» и С. М. Соловьева «Даниил Романович, князь Галицкий». При этом исторические проблемы рассматривались ав​торами «Современника» «с точки зрения настоящего».

Примеры статей : Большой отечественный резонанс вызвала опубликованная в отде​ле науки статья Н. Сатина «Ирландия». Ирландская тема в демократи​ческой прессе России использовалась как повод в иносказательной форме привлечь внимание к злободневной проблеме - тяжелому положению крестьян как следствию неудовлетворительной государ​ственной системы и экономических отношений. В статье Сатина со​держалось многозначительное предупреждение: для Ирландии необ​ходим коренной переворот всех общественный отношений, и если он не произойдет, возможны социальные потрясения, которые, по мыс​ли автора, не замедлят явиться.

Общественная позиция «Современника» - антикрепостничество. Эти идеи буквально пронизывали все публикации журнала, даже те, которые шли под рубрикой «Современные заметки» в отделе «Смесь» и, как правило, представляли собой небольшие но объему материалы на разные темы. Так, в 1847 г. под этой рубрикой журнал опубликовал несколько мнений по поводу управления помещичьими землями, одно из которых, в частности, повествовало об управляющем, кото​рый умеет крестьянина так отшлепать нагайкой, что тот запомнит этот урок «до новых веников».

«Современник» выделялся среди других изданий определенно​стью своих оценок, разнообразием содержания, четкостью структу​ры, талантливыми и оригинальными формами подачи материала. Даже такой отдел, как «Моды», выглядел необычно по сравнению с таким же отделом в других журналах. Про​думанная редакционная политика «Современника», направлявшаяся Белинским, усилия Некрасова и Панаева, приложенные ими для при​влечения лучших авторов, позволили журналу успешно выдержать конкуренцию с другими изданиями, завоевать «своего читателя», стать лидером журнального мира России.

Вместе с ростом популярности усиливалось давление со сторо​ны цензуры . Особое внимание привлекали обзоры Белинского, ста​тьи В. А. Милютина, да и в целом направление журнала. В мае 1848 г. умер Белинский, в этом же году в связи с событиями французской революции ужесточились цензурные притеснения журнала, и Некра​сову как главному руководителю пришлось приложить немало сил и умения, чтобы провести свое издание через все рифы изменившейся политической обстановки «мрачного семилетия», как современники называли периоде 1848 по 1855 г.

«Современник» в период революции. Публицистика II. Г. Чернышевского и II. А.Добролюбова

В период начавшегося общественного подъема в России журнал «Современник» занял центральное место в ряду периодических изда​ний 60-х годов. В эти годы «Современ​ник» претерпел значительную внутреннюю эволюцию, в которой условно можно выделить три периода:

Вторая половина 1850-х годов: выработка нового направления, изменение круга сотрудников;

- 1859-1861 гг.: наиболее радикальные общественно-политические и литературные позиции журнала;

1862-1866 гг.: цензурные трудности, снижение тиража, посте​пенная утрата влияния.

Внутренней эволюции журнала в значительной степени способство​вало обновление круга сотрудников. Появление в 1854 г. в «Современни​ке» Николая Гавриловича Чернышевского имело важное значение в определении общественно-политического направления журнала. К на​чалу работы в «Современнике» у Чернышевского уже сложились его материалистические взгляды в области философии и эстегики, представ​ления о назначении литературы и литературной критики.Впоследствии эти идеи получили воплощение и развитие в литературно-критической и публицисти​ческой деятельности Чернышевского.

Уже первые его выступления в «Современнике» обратили на себя внимание определенностью и резкостью суждений. Рецензии на про​изведения М.А. Авдеева, роман Евг. Тур «Три норы жизни» и на пье​су А.Н. Островского «Бедность не порок» вызвали протест в литера​турных кругах. Говоря об Авдееве, Чернышевский писал, что его произведения «написаны хорошо, но в романе нет свежести, он сшит из поношенных лоскутов, а повести не приходятся по мерке нашего века, готового примириться скорее с недостатками формы, нежели с недостатками содержания, с отсутствием мысли». Еще более суров отзыв Чернышевского о «Трех порах жизни» Евг. Тур, где он не нахо​дит «ни мысли, ни правдоподобия в характерах, ни вероятности в ходе событий, над всем владычествует неизмеримая пустота содержания». Резко отрицательной была и оценка Чернышевским новой комедии Островского «Бедность не порок», в которой критик обнаруживает «фальшивость и слабость», видит «апофеоз старинного быта».

В 1856-1858 гг. «Со​временник» но своему направлению еще мало чем отличался от дру​гих либеральных изданий, приветствовавших царские рескрипты. Позиции Чернышевского укрепились с приходом в редакцию Ни​колая Александровича Добролюбова, начавшего сотрудничество в журнале еще в 1856 г., а с 1857 г. возглавившего критико-библиогра-фический отдел. Приход Добролюбова в «Современник» был боль​шой удачей для Чернышевского.

Как и Чернышевский, Добролюбов пришел в «Современник» с определившимися взглядами. Уже первая напечатанная в «Современ​нике» статья «Собеседник любителей российского слова» привлекла внимание читателей самостоятельностью суждений, страстным об​личением эмпирического («библиографического») направления в истории литературы и критики. С первых публикаций в журнале До​бролюбов заявил о своей верности традиции Белинского, выступив за реализм и народность литературы, против эстетической критики.

Работа Добролюбова в «Современнике» отличалась большой ин​тенсивностью. Только в 1858 г. он опубликовал 75 статей и рецензий. Творчество Добролюбова отмечено определенностью и цельностью: его философские убеждения и социальная программа, этика и эсте​тика, взгляд на литературу и на задачи критики отличаются редким единством чувства и мысли. Исходным в системе его взглядов являет​ся отрицание социального строя современной ему России, что об​наруживается в бескомпромиссности его критики, направленной против самодержавия и крепостничества, против их развращающего воздействия на все слои общества («Деревенская жизнь помещика в старые годы», «Что такое обломовщина?»).

Идея глубокого социального переворота, смысл которого Добро​любов видел в социалистическом идеале (еще в начале 1857 г. он на​зывал себя «отчаянным социалистом»), раскрывается им в статьях «Роберт Оуэн и его попытки общественных реформ», «Непостижи​мая странность» и др. Приход Добролюбова в «Современник» спо​собствовал самоопределению журнала как органа демократии, его отношение к либералам, вполне удовлетворенным правительствен​ным курсом, было крайне скептическим. Критик непримирим в ха​рактеристике либеральной интеллигенции, видя все новые свидетель​ства «наших маниловых», доказывает необходимость политического размежевания сил в оппозиционной среде, возлагает надежды на «молодое поколение».

Взгляд Добролюбова на литературу сформировался под глубоким влиянием Белинского. Однако, принадлежа к эпохе резкой поляриза​ции общественно-политических сил, Добролюбов, в отличие от Бе​линского, для которого ценность искусства представала во всей полноте явлений, делал акцент прежде всего на социально-преобразую​щей роли литературы. Критика Добролюбова перерастала в социо​логическое и публицистическое исследование русской жизни, что обнаруживало ее слабость - опасность утилитарного подхода к ли​тературе как к средству, подчиненному публицистической задаче.

Сатирическое приложение Добролюбова «Свисток»

Значительную роль в усилении радикального направления «Современника» в 1859-1861 гг. сыграл сатирический отдел «Свисток», ини​циатором создания которого был Некрасов, основным автором - Добролюбов. В отделе принимали участие Чернышевский, Салты​ков-Щедрин, а также братья A.M. и В. М. Жемчужниковы и А. К. Тол​стой, выступавшие под псевдонимом Козьма Прутков. Всего вышло девять номеров (в 1859 и 1860 гг. - но три номера, в 1861, 1862 и 1863 - но одному). В редакции «Современника» даже возникла мысль пре​вратить отдел в самостоятельную газету. «Свисток» был детищем Добролюбова. Он намечал темы и авторов, тщательно разрабатывал программу готовящейся газеты, которой, однако, не суждено было появиться. Подавляющая часть материалов «Свистка» была написа​на им .

По своему идейному содержанию «Свисток» был тесно связан с публицистикой «Современника». Фельетоны, сатирические купле​ты, стихотворные пародии были посвящены злободневным соци​ально-политическим и литературным проблемам. Основной зада​чей «Свистка» стала борьба с манией обличительства, охватившей всю пишущую часть российского общества накануне реформ. Ис​пользуя иронию и пародию как формы эзоповской манеры письма, Добролюбов высмеивал восторги либералов успехами российско​го прогресса. Широко используя формы стихотворной пародии и перепева, Добролюбов-сатирик выступал под маской то литерато​ра, поклонника всего прекрасного, восхищенного красноречием ге​роев либеральной прессы, то незадачливого Конрада Лилиеншваге-ра, то «австрийского» но па-шовиниста Якова Хама, то в образе «юного дарования», одержимого «невыносимою любовью к по​эзии», Аполлона Капелькина. Ряд сатирических обозрений написан им совместно с Некрасовым.

Значительное место в «Свистке» занимали произведения Козьмы Пруткова, ставшего еще в 1854 г. одним из главных сотрудников «Ли​тературного ералаша» - юмористического отдела «Современника». После пяти лет молчания эта литературная маска вновь появилась на страницах «Современника» и превратилась в популярнейший персо​наж «Свистка». Активным автором «Свистка» был Некрасов, кото​рый после смерти Добролюбова в 1861 г. возглавил отдел . Популяр​ность «Свистка», по свидетельству современников, была огромна, особенно в 1859-1860 гг., в пору руководства Добролюбова.

Вопрос № 15

Политическая позиция «Колокола»

13 апреля 1857 г. было объявлено о выходе газеты «Колокол». Сначала он намечался как «прибавочные листы» к «Полярной звезде», однако в процессе подготовки превращается в самостоятельное издание. «Колокол» вышел 1 июля 1857 г. и просуществовал десять лет. Это был большой, сложный путь, на протяжении которого в связи с изменением условий жизни в России и с эволюцией взглядов издателей газеты менялась ее тактика, содержание, структура, круг авторов. В своем развитии «Колокол» прошел три этана:
1857-1861 -период подъема и наивысшей популярности и влияния издания (тираж достигает 3000 экземпляров);
1862-1864 - время потери популярности и охлаждения русского читателя (тираж падает до 500 экземпляров).
1865-1867 - перевод «Колокола» на континент, попытки наладить контакты с «молодой эмиграцией», отсутствие спроса на издание в России.
До 1858 г. «Колокол» выходил раз в месяц, затем периодичность его возрастает до двух раз в месяц, а с 21 июня 1859 г. он иногда выпускается каждую неделю.
В первых двух номерах «Колокола» не было еще материалов, присланных из России. Но уже в пятом номере (листе) редакция сообщала об огромном количестве корреспонденции, пришедшей в газету с Родины. Ко времени издания «Колокола» были налажены контакты с Россией, которые постепенно стали устанавливаться после выхода «Полярной звезды».

Герценовские издания оказывали значительное влияние на действия правительственных сфер. До издателей регулярно доходили сведения о том, что за «Колоколом» внимательно следит и сам Александр II.

К 1857-1858 гг. относится замысел ряда высокопоставленных лиц создать печатный орган, который смог бы противодействовать «Колоколу». Вопрос об издании анти-«Колокола» являлся предметом специального обсуждения на заседаниях Государственного совета. Однако

К 1859-1860 гг. относится полемика «Колокола» с «Современником» об отношении к обличительной литературе и другим вопросам, но которым в программах изданий обозначились расхождения.
1 марта 1860 г. в «Колоколе» было помещено «Письмо из провинции» за подписью Русский человек. Письмо было продолжением полемики, разгоревшейся между «Современником» и «Колоколом».
Анонимный автор упрекал Герцена за недостаточный радикализм, за стремление к мирному решению крестьянского вопроса, за то, что «Колокол» «переменил тон», что он должен «благовестить не к молебну, а звонить в набат», «звать Русь к топору».

Предпочтение Герцена мирной «самодержавной революции» связывалось в ту пору с надеждами на царя, на возможности верховной власти. Эти надежды основывались на историческом опыте России, развитие которой со времен Петра I в значительной мере определялось действиями правительства и образованного дворянства. Кроме того, публицист считает невозможным и безнравственным звать «к топорам» из Лондона.

Полемика между «Колоколом» и «Современником» в 1859-1860 гг. показала, что при общих конечных целях средства решения крестьянскою вопроса они видели по-разному, и каждый из них вел свою линию. В то время как «Современник» перед реформой категорически размежевался с либералами, «Колокол» стремился к объединению различных оппозиционных сил, пытаясь использовать все возможности для освобождения крестьян мирным путем, путем реформ.

На страницах европейских газет в октябре - ноябре 1861 г. регулярно публиковались сообщения о студенческих волнениях в России. «Колокол» откликнулся на эти события рядом статей: «Петербургский университет закрыт!», «По поводу студенческих избиений», «Третья кровь!», «Исполин просыпается!». Герцен приветствовал студентов: «Хвала вам! Вы начинаете новую эпоху, вы поняли, что время шептанья, дальних намеков, запрещенных книг проходит. Вы тайно еще печатаете дома, но явно протестуете».

Молодая Россия» высказывала резкую критику в адрес «Колокола», обвиняя его в либерализме, а его издателей - в потере революционности.
Герцен ответил на прокламацию «Молодая Россия» и последовавшие за ней события статьей «Молодая и старая Россия», помещенной в «Колоколе» 15 июля 1862 г. Затем эта тема была развита публицистом в статье «Журналисты и террористы». Эти статьи знаменовали новый этап в понимании Герценом революционности. Он подчеркивает, что революция может быть только народной, и никакой заговор «меньшинства образованных» не может совершить ее, а потому, «пока деревня, село, степь, Волга, Урал покойны, возможны одни олигархические и гвардейские перевороты». Звать народ к революции, считает Герцен, можно лишь по готовности, «накануне битвы». Всякий же преждевременный призыв - «намек, весть, данная врагу, и обличение перед ним своей слабости». Отвечая на упрек «Молодой России», что издатели «Колокола» потеряли всякую «веру в насильственные перевороты»,

Теория «русского социализма» Герцена приобретала определенность и в средствах достижения цели. Выбирая между революцией и реформой и склоняясь чаще всего к мирному решению проблем, публицист отвергал экстремизм во всех его проявлениях, предлагал
многовариантность развития в зависимости от конкретных исторических условии. Эти размышления нашли отражение в цикле писем «Концы и начала» (1862), адресованных Тургеневу и явившихся продолжением споров об исторических судьбах Западной Европы и России и перспективах их развития. По мнению Герцена, революционность Запада умерла, буржуазная Европа дописала последнюю страницу своей истории. Европейским «концам» он противопоставляет русские «начала», которые видит в сельской общине и в освободи тельных традициях русского народа. Причем, говоря о путях развития движения, он уточнял, что «общий план развития допускает бесконечное число вариации непредвиденных». Так от однозначного решения в пользу революции до событий 1848 г. Герцен, вырабатывая теорию «русского социализма» и корректируя ее в соответствии с изменяющимися историческими условиями, приходит к осознанию многовариантности развития.

положение, в котором оказался «Колокол» в 1863 г., та потеря популярности, к которой привела газету поддержка Польши, не были следствием бакунинского влияния, а являлись результатом сознательного выбора руководителей «Колокола». Несмотря на трудность выбора, на все сомнения и колебания, когда «хотелось замолчать», а «замолчать было решительно невозможно». В обстановке террора и реакции в России Герцен уже не мог отказаться от поддержки Польши, хотя это и стоило ему популярности «Колокола».

Колокол» для Герцена был не только политическим, но и литературным делом, а из молодых эмигрантов мало кто доказал свои способности к литературе.
Главной задачей Герцена в начале женевского этапа издания было снова определить среду своих читателей, создать среди них сеть постоянных корреспондентов, чтобы «Колокол» мог получить прежнюю силу. Заявляя читателям о необходимости присылки не только статей, но и, в особенности, корреспонденции, редакция особое внимание обращала на актуальность их содержания. Опыт прежних лет показал, что правильно выбранные актуальные вопросы русской действительности обусловили популярность «Колокола», его активное участие в жизни России.

Возникший в годы общественного подъема в России и опиравшийся на сотни читателей-корреспондентов, в момент спада демократического движения лишенный непосредственной связи с родиной «Колокол» не мог уже продолжать прежнее существование. Понимая это и не желая замолчать вовсе, Герцен планирует издавать «Колокол» для Европы на французском языке.

Глава8

ЖУРНАЛИСТИКА 1840-х годов

§ 1. Идейные искания «эпохи сознания»

Сороковые годы XIX в. - один из интереснейших периодов исто­рии отечественной журналистики. Это десятилетие, внешне не обо­значенное никакими выдающимися событиями, было временем на­пряженных теоретических исканий, одним из ключевых этапов в развитии русской общественной мысли. Страстная преданность пе­редовой русской интеллигенции миру идей и идеалов, самоотвер­женность идейных исканий создавали вокруг этого периода особый ореол, придали ему особую значимость.

В. Г. Белинский назвал 1840-е годы «эпохой сознания». Специфика идейной жизни этих лет определялась, в первую очередь, процессом разложения феодально-крепостнических отношений, кризисным со­стоянием государственного строя. Этот кризис проявился и в эконо­мической, и в политической жизни общества. Отмечаются рост числа крестьянских выступлений против помещиков и одновременно уси­ление политического давления со стороны самодержавного государ­ства. Кризис крепостнической системы в сороковые годы становился все более явственным в связи с ростом капиталистических отноше­ний внутри феодального государства. В это время наблюдается быст­рое промышленное развитие страны, оживление торговли, увеличи­вается класс мелких производителей. Если в сфере экономической кризис еще только начинал проявляться, то в области идейной жизни он обнаружился наиболее отчетливо.

В сороковые годы XIX в. активизация общественной мысли обус­ловила поиски наиболее действенных средств влияния на сознание современников. Таким средством и стала журналистика. «Журнали-

с гика в паше время все», - писал в эти годы Белинский. «Журнал - все, и... нигде в мире не имеет он такого великого и важного значения, как у нас». При этом положение печати определялось политикой са­модержавия в отношении средств массовой информации. Согласно цензурному уставу 1828 г. русская журналистика была лишена права не только критики, но и обсуждения любых действий правительства и лиц, находившихся на государственной службе, даже стоявших на низших ступенях сословной и бюрократической лестницы. Для уси­ления контроля за периодическими изданиями правительство исполь­зовало III Отделение. Как часть императорской канцелярии, оно сто­яло не просто вне общей системы правительственных учреждений, но и в определенной степени значительно выше их. В 1841-1842 гг. в III Отделении была организована - в дополнение к четырем суще­ствовавшим - пятая, цензурная, экспедиция. Ей было поручено «высшее наблюдение» за периодическими изданиями. Экспедиция получала обязательный экземпляр всех выходивших в России изда­ний, чиновники 111 Отделения входили в состав каждого цензурного комитет а, число которых увеличилось до двенадцати. Надзор за печа­тью официально вошел в круг полномочий политической полиции. Контролирование прессы приняло широкие масштабы.

В одной из докладных записок в III Отделение Ф. Булгарина, верно­подданного издателя «Северной пчелы», содержи гея любопытное сви­детельство того, в каких тисках находилась журналистика того време­ни. Булгарин писал: «Например, если бы я открыл, что булочник был пьян и оскорбил проходящую женщину, я приобрел бы врагов: 1) Мини­стра внутренних дел. 2) Военного генерал-губернатора. 3) Обер-полиц­мейстера. 4) Полицмейстеров. 5) Частного пристава. 6) Квартального надзирателя. 7) Городового унтер-офицера». Даже Булгарин, которого трудно заподозрить в вольномыслии, выражал недовольство такой си­стемой многоступенчатого контроля над печатью.

«Система сокрытия истины», как назвал Булгарин полицейско-бю-рократическую машину, управлявшую общественным мнением са­модержавной России, действовала исправно. Отдавая себе отчет в растущем влиянии печати на умонастроения в обществе, правитель­ство в эти годы продолжает расширять сферы своего влияния в этой области. Одна из них - укрепление провинциальной прессы. С 1838 г. в 41 губернии России стали выходить «Губернские ведомости», но­сившие официальный характер. Их содержание было строго регла­ментировано. «Губернские ведомости» состояли из двух частей - официальной и неофициальной. В официальной печатались приказы и распоряжения губернских правлений, дозволенная правительством

информация о государственных делах - как правило, перепечатка из петербургских газет, чаще всего из «Северной пчелы». В 1846 г. со­здается циркуляр, регламентирующий содержание неофициальной части «Ведомостей». Здесь могли «быть помещаемы, на основании определения губернского правления, следующие известия: 1) о чрез­вычайных происшествиях в губернии, 2) о рыночных справочных ценах на разные потребности, 3) о состоянии как казенных, так и ча­стных значительнейших фабрик и заводов, 4) о выданных привилегиях на изобретение и составление компаний, 5) о способах улучшения сельского хозяйства и домоводства» и т. д. В 22 пунктах скрупулезно перечисляются темы, которые было разрешено освещать провинци­альным журналистам. При такой системе правительственного и жан­дармского контроля губернские ведомости тех лет являлись, как пра­вило, рупорами информации правительственного характера. В секретном циркулярном предписании от 19 марта 1846 г. шеф жан­дармов вменил в обязанность своим подчиненным иметь «неослаб­ное наблюдение за издаваемыми в губерниях губернскими ведомо­стями, прочитывая оные со вниманием, и для выиграния времени доносить прямо его сиятельству шефу корпуса жандармов». Сам факт поощрения изданий в провинции и пристальный контроль за ними свидетельствовал о том, что царское правительство отдавало себе от­чет в значении прессы как средства политического воздействия на общество. Исходя из этого, было сделано все, чтобы притормозить развитие частноиздательской деятельности и, наоборот, дать простор изданиям официального толка. Поощрялись ведомственные специ­альные издания, в основном рассчитанные на относительно узкий круг читателей, как, например, «Нувеллист», «Музыкальный свет», а также всякого рода «Записки» различных обществ. Всего за период с 1839 по 1848 г. было открыто 53 издания. Среди них 11 журналов, лишь 4 из которых носили характер литературно-общественный: «Отече­ственные записки», «Маяк», «Москвитянин», «Финский вестник». Основную массу изданий наряду с «Губернскими ведомостями» со­ставляли журналы, альманахи, сборники. Газет было значительно меньше, и они, как правило, носили специализированный характер. Лишь немногие из них типологически можно отнести к литературно-общественным изданиям.

К таким изданиям правительство относилось с особым подозрени­ем: именно они пользовались наибольшим успехом у читателя. В начале 1840-х годов была сделана попытка парализовать «вредное» влияние «Отечественных записок» созданием двух новых обществен­но-литературных журналов - «Маяк» (1840) и «Москвитянин» (1841).

Их возглавили С. А. Бурачек и М. П. Погодин - литераторы, чей об­раз мыслей находился в полном соответствии с официальной идеоло­гией. 11равительство возлагало большие надежды на то, что они суме­ют противостоять либеральным и демократическим идеям. Но этого не произошло. Журналы издавались на низком профессиональном уровне, мало учитывали запросы читателей, не отличались злобо­дневностью. Тираж этих изданий был невелик, а общественное воз­действие не шло в сравнение с публицистикой «Отечественных запи­сок». «Маяк» и «Москвитянин» проповедовали казенный патриотизм, а нередко и воинствующий обскурантизм.

На сложном историческом перекрестке, после подавления движе­ния декабристов, перед «впуганной в раздумье», по словам Н. П. Ога­рева, страной встала проблема осмысления путей дальнейшего раз­вития, места России среди других народов и государств. Катализатором этого процесса стали революционные события в Ев­ропе. В причудливом переплетении теорий, учений, политических схем в русском обществе в сороковые годы определились основные идейные течения - крепостническое, либеральное и демократиче­ское. Оформляются концепции официальной народности, западни­чества и славянофильства, а также идеология русской демократии.

Опорой правительственной идеологии была так называемая тео­рия официальной народности. Ее основные постулаты были сфор­мулированы еще в 1830-х годах министром народного просвещения С. Уваровым. Сам факт появления этой теории и га поддержка, кото­рую оказало ей правительство, были закономерны. После разгрома восстания декабристов, в связи с усилением освободительного дви­жения в Европе, революционными событиями тридцатых годов во Франции, пошатнувшими основы Священного союза, русское пра­вительство остро ощутило необходимость в такой идеологической системе, которая могла бы противостоять как брожению умов внут­ри страны, так и влиянию общественного движения Запада, и в част­ности Франции, где ненавистное монархам слово «революция» вновь замелькало в гражданском лексиконе.

Установление единого идеологического режима в стране рассмат­ривалось как надежное средство против влияния революционных идей "Запада. «Истинно русскими охранительными началами» Уваров на­звал православие, самодержавие, народность, составлявшие, как он писал, «последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего отечества». Монархическая форма правления, со­гласно)юп концепции, объявлялась единственно отвечающей духу русского народа, а крепостное право - естественным состоянием

верноподданных; религия была призвана освятить эти начала. "Задача теории - усмирять «бурные порывы к чужеземному, к неизвестно­му, к отвлеченному в туманной области политики и философии», «умножать, где только можно, число умственных плотин».

На другом полюсе общественной жизни в сороковые годы форми­ровалась противоположная официальной идеология русской демок­ратии, которая отличалась глубокой непримиримостью к крепостни­ческому строю, тормозившему процесс развития страны, стремлением к социальному переустройству общества. В «великом противостоянии» этих идеологий явственно обнаружился идейный кризис крепостнической системы.

В 1840-е годы оформляются либеральные течения западничества и сла­вянофильства. Несмотря на известную условность этих терминов, они достаточно точно отражают содержание и внутреннюю ориентацию идейных программ, созданных представителями этих направлений. Сле­дует отметить, что до сороковых годов оппозиционная правительству рус­ская общественная мысль по существу не знала деления, была в известной мере однородной, несмотря на множество оттенков внутри нее.

Рожденные кризисом крепостнической системы, интенсивные по­иски путей изменения общественного строя в сороковые годы пошли но двум направлениям. Одна часть русских мыслителей, так называе­мые западники, главное внимание сосредоточила на изучении исто­рического опыта Запада, государственного устройства стран, более развитых в экономическом и политическом отношении. Особенно интересовала русских Франция, пережившая крупные революцион­ные потрясения. «Европеизация» России, за которую ратовали за­падники, означала прежде всего стремление включить страну в еди­ный процесс мирового исторического развития.

Западники критически относились к крепостничеству, но им был чужд революционный характер преобразований. Не случайно окончательное идейное размежевание в этом лагере наступило во второй половине сороковых годов, когда в Европе началось революционное движение. В преддверии революции явственно обнаружились расхождения между либеральной частью западничества и его радикальным крылом во главе с Белинским и Герценом. И ге и другие были ориентированы на изуче­ние исторического опыта Европы. Но либеральную часть западничества больше интересовали проблемы государственного, культурного, эконо­мического развития Европы, ставшей на путь капиталистического раз­вития. Идеологи революционной демократии пристально изучали соци­альный опыт Европы и тщательней всего - опыт революции.

Возникнув на той же оси общественного напряжения, что и запад-

ничество, славянофильское направление в поисках идеала обществен­ного устройства обратилось к изучению истории, государственного строя и духовной жизни допетровской России. Славянофилы выдви­нули тезис о самобытном пути исторического развития России. Эту самобытность, по их мнению, придавало ей то обстоятельство, что Россия, принявшая христианство от Византии, не знала завоеваний и потому образовала свой, только ей присущий уклад общественной жизни, основанный на христианской общине. Славянофилам, сосре­доточившим свое внимание на религиозных основах русской жизни, были чужды идеи неизбежности революций, социальных потрясений. Они отвергали крепостное право как форму насилия над личностью, противную духу христианского братства. Критика славянофилами крепостничества сочувственно воспринималась Белинским и Герце­ном, но в то же время теорию славянофилов они подвергли резкой критике за историческую ограниченность и религиозный мистицизм.

I [аличие трех политических сил в обществе, трех идейных лагерей отразилось в печати. Определяются следующие направления в изда­ниях этого времени. Прежде всего, это многочисленные издания офи­циального направления, отражавшие идеологические установки кре­постнического государства: журналы министерств (МВД, народного просвещения, государственных имуществ), губернские ведомости, «Северная пчела», правительственные вестники и основная масса специализированных изданий. Кроме того, в печати этого периода нашли отражение процессы, связанные с развитием буржуазных отношений и реализовавшиеся в идеологии либерализма, которая объединила оппозиционные царскому самодержавию политические силы - западников и славянофилов. На левом фланге этого направ­ления формировалась идеология революционной демократии.

Процесс политической дифференциации общества в сороковые годы самым непосредственным образом отразился в печати. Как пи­сал Белинский, «журнальные мнения разделяют публику на литера­турные котерии». Внимание читателя к тому или иному органу печати определялось прежде всего его направлением, а это направление, в свою очередь, - тем. какие идейные позиции проповедовало издание.

Однако нельзя представлять себе дело так, будто существовали органы печати, «стерильно» четко придерживавшиеся той или иной идейной ориентации. По политическим качествам печать сороковых годов представляла собой явление чрезвычайно сложное, пестрое и противоречивое. Практически каждое издание на протяжении деся­тилетия переживало идейные колебания. Так случилось, например, с журналом «Москвитянин». Созданный как орган официальной иде-

ологии, в 1845 г. он перешел в руки славянофилов и под редакцией П. В. Киреевского изменил направление. Этот период продолжался недолго, всего три месяца. Затем журнал снова вернулся на исходные позиции официальной народности. В 1843 г. произошли изменения н направлении официальных газет «Московские ведомости» и «Рус­ский инвалид». Несмотря на то что эти газеты контролировались пра­вительственными учреждениями - соответственно Московским уни­верситетом и Военным министерством, они были арендованы частными лицами. Редактором неофициальной части в «Московских ведомостях» стал Е. Ф. Корш, «Русского инвалида» - А. А. Краев-ский. Начиная с этого времени их содержание формировалось под сильным воздействием демократического журнала «Отечественные записки». То же самое произошло и с «Санкт-Петербургскими ведо­мостями» в 1847 г., когда газету возглавил А. Н. Очкин.

Газетный мир этого периода не отличался разнообразием. Россий­ский читатель еще плохо воспринимал разницу между газетой и жур­налом. Определившийся еще с XVIII в. тип официальной газеты, как. например, «Санкт-Петербургские ведомости», еще крепко стоял на ногах. Отряд официальной и официозной прессы был представлен гу­бернскими ведомостями и официозной «Северной пчелой». Тем не менее в сороковые годы наблюдаются некоторые изменения как в со­держательной модели газет, так и в расширении типологии изданий.

Возникший еще в начале 30-х годов при участии А. С. Пушкина тип «литературной газеты» окончательно утверждается в сороковые годы. «Литературная газета» этого периода стала одним из лидеров газетного рынка и разделяла демократические позиции «Отечествен­ных записок».

Ее творческая биография состоит из нескольких периодов, наибо­лее интересным среди которых были 1841 -1845 гг. В это время в газе­те активно сотрудничал И. А. Некрасов, а в 1844-1845 гг. - В. Г. Бе­линский, печатались другие авторы «Отечественных записок». Общественно-литературная позиция газеты отчетливо проявилась в полемике с «Северной пчелой» и другими проправительственными изданиями. Демократическая печать рассматривала булгаринские издания как средство дезориентации читателя и постоянно разобла­чала их методы воздействия на подписчиков.

Утверждение в литературе принципов критического реализма, за­щита завоеваний «натуральной школы» с ее пристальным внимани­ем к трагедии личности в условиях самодержавного государства, вос­питание мыслящего, критически относящегося к действительности

чи i ателя - таков неполный перечень проблем, затрагивавшихся га­зетой.

Активизация полемики в «Литературной газете» с Булгариным со­впала с той кампанией против главы «рептильной» литературы, кото­рую в 1842 и 1843 гг. особенно активно вел Белинский в «Отечествен­ных записках». Почти в каждой из статей цикла «Литературные и журнальные заметки» он не упускал случая ответить на злобные выпа­лы издателя «Северной пчелы» или прокомментировать его мнение.

Нейтрализовать Булгарина было важно для прогрессивной печати еще и потому, что на страницах его изданий постоянно подвергались критике Гоголь, Лермонтов, т. е. писатели, творчество которых Белин­ский связывал с освоением нового метода литературы - критиче­ского реализма. Трактовка произведений Гоголя - одна из главных i ем полемики сороковых годов. «Литературная газета» была полно­стью солидарна с позицией «Отечественных записок». Характерно, что основные выступления газеты о творчестве Гоголя и по времени совпадали с рецензиями Белинского в «Отечественных записках».

Когда в конце 1842 г. вышло собрание сочинений Гоголя, «Литера­турная газета» поспешила сразу же сообщить об этом своим читате­лям. Комментируя это событие, она называла «замечательными» впервые напечатанные там повесть Гоголя «Шинель» и пьесу «Же­нитьба». В статье в пародийной форме излагались все возможные мнения критиков о творчестве Гоголя. И хотя здесь не называлось ни одной фамилии, было ясно, что газета ведет бой но тем же мишеням, что и Белинский: «В Москве начнут доказывать, - иронизировал ре­цензент, - что Гоголь - Аристофан и Теренций нынешнего века; другие будут опровергать это и покажут только, что до и после Гоголя не было и не будет русской литературы; третьи станут придираться к опечаткам и неправильным оборотам языка». «Наконец четвертые, - писал автор, имея в виду, конечно, точку зрения Булгарина, - станут доказывать, что Гоголь совершенно бездарный человек, которого приятели прославляют за тем, чтобы уронить других сатирических писателей. Ну, уж это будет чистая сатира на русскую литературу: где же у нас эти сатирические писатели, которых уронить можно и кото­рые могли бы хоть чем-нибудь помериться с Гоголем».

В целях полемики «Литературная газета» использовала любой на­мек. Так, о Булгарине она язвительно замечала: «Он смешивает фор­мат с величиною бумаги, а в этом такая же разница, какая в сочине­ниях Гоголя и Булгарина». Полемический смысл этого сравнения станет ясен, если иметь в виду, что Булгарин неоднократно заявлял об отсутствии таланта у Гоголя и утверждал, что его нельзя сравнить

даже с такими писателями, как Одоевский и Соллогуб, «которые выше г. Гоголя, как Чимборасо выше Пулковской горы».

Наряду с защитой Гоголя против его ложных истолкователей газета обратила внимание на творчество Лермонтова. В рецензии на «Сти­хотворения» Лермонтова указывалось, что развитие его таланта «обе­щало много блестящего и образного». «Литературная газета» была одним из немногих русских изданий, сообщивших о гибели поэта. Сообщение об этом появилось в 89-м номере за 1841 г. под рубрикой «Литературные и театральные новости». Видимо, по цензурным со­ображениям газета не смогла уделить больше места и внимания гибе­ли опального поэта.

Выступления «Литературной газеты» по вопросам театрально­го искусства также представляют большой интерес. Назовем глав­ные направления, по которым развивалась театральная критика на страницах газеты. Это, во-первых, глубокая неудовлетворенность репертуаром театров, стремление повлиять на формирование эстетических вкусов зрителя, воспитать его в критическом отно­шении к театру развлечений, который господствовал тогда. Во-вто­рых, серьезные раздумья о специфике и назначении драматурги­ческих жанров, о роли театрального критика. В-третьих, борьба с псевдопатриотическими произведениями записных русских дра­матургов Г. Ободовского и Н. Полевого, разоблачение их антихудо­жественной сущности.

В 1844 и 1845 гг. в газете, как уже отмечалось, наиболее интенсивно сотрудничали Белинский и Некрасов. В области литературной теории можно считать программными статью Белинского «Взгляд на глав­нейшие явления русской литературы в 1843 году», напечатанную в 1-м и 2-м номерах за 1844 г., и «О партиях в литературе» - в 17-м номере за 1845 г.

Большой интерес представлял в «Литературной газете» отдел «За­писки для хозяев». Им руководил А. И. Заблоцкий-Десятовский, изве­стный русский экономист, автор знаменитой статьи «О причинах ко­лебания цен на хлеб в России», которая была опубликована в 1847 г. в «Отечественных записках» и получила одобрительный отзыв Белин­ского. В 1845 г. в 8-м номере «Литературной газеты» появилась за­метка за подписью Никифор Работягин под названием «О нынешнем состоянии цен на хлеб в разных местах России», по-видимому, напи­санная Заблоцким, которую можно считать своеобразной заготов­кой для большой журнальной статьи. Общедемократическая позиция газеты отразилась даже в таком малозначительном, на первый взгляд, подотделе, как «Кухня». Его вел В. Ф. Одоевский, который в фельетон-

ной форме высмеивал тех, у кого «желудочные отправления суть глав­ные и единственные в жизни».

В 1845 г. появился материал иол заголовком «Письма к доктору Пуфу». В первом письме автор, назвавший себя док гор Кнуф, зада­вал такие, например, вопросы: «Скажите-ка, отчего бывает много-много людей, которым нечего есть? Что уделит ваша богатая наука на долю бедняка, который имеет для своей пищи мякину? Научите, как сделать консоме, салями, пудинг или ростбиф из мякины и воды?» «...Не забудьте, - предупреждал автор, - что это предмет весьма важный. Бедняки, я думаю... составляют везде большинство». Такого рода намеки приобретали социальное звучание, и рубрика «Кухня» была лишь своеобразной ширмой, за которой скрывались злободнев­ные мысли.

В 1845 г., через шесть недель после выхода книги Ф. Энгельса «По­ложение рабочего класса в Англии», в «Литературной газете» появи­лась первая русская рецензия на нее, что говорило о явном интересе издания к острым социальным проблемам.

Газета «Московские ведомости» изменила направление с 1843 г., когда редактором стал Е. Ф. Корш. Е. Корш был дружен с Герценом, Грановским, Огаревым и разделял их взгляды. «Московские ведомо­сти» проявляли большой интерес к исследованию социальных про­блем.

В частности, здесь публикуется немало материалов, посвященных экономическим вопросам. Особенно активно обсуждались вопросы свободы торговли, тарифные системы, научная литература по эконо­мике. «Московские ведомости» стали инициатором полемики но этим вопросам. При этом экономические проблемы рассматривались вме­сте с социальными.

Характерным свидетельством может служить, например, статья «О будущности денег», напечатанная в 1846 г. «У кого есть деньги, - говорилось в ней, - тот наслаждается всем: почетом, отличиями, удовольствиями и покоем. Богач везде играет главную роль, задает тон, управляет, приказывает. Бедный не значит почти ничего или со­ставляет только вещь, которою пользуются другие, извлекая из нее свои выгоды». В статье прямо выражалась надежда на то, что такой порядок будет устранен: «Нет возможности допустить, чтобы влады­чество денег и проистекающий из этого превратный быт имели перед собой бесконечную будущность».

В газете Е. Корша публиковались острые материалы антикрепост­нического характера, например «Освобождение негров во француз­ских колониях». В иносказательной форме в статье звучало требова-

ние освобождения русских крестьян от крепостного нрава, их поло­жение прямо сравнивалось с рабством негров.

Эта статья 1844 г. привлекла внимание цензуры, особенно следую­щий отрывок: «Невольничество противно законам нравственности; оно развращает и господина и раба; первого тем, что дает ему над невольниками безответственную, беспрерывно гнетущую власть... последнего тем, что уподобляет его скоту, заменяя всякую разумную деятельность страхом плети и слепым повиновением». Шеф жандар­мов А. Орлов справедливо нашел в нем «смысл более обширный и не до одних негров относящийся». Газете было вынесено предупрежде­ние, но, несмотря на это, в 1846 г. в статье «Невольничество во фран­цузских колониях» эти же мысли были заострены до предела: «Не­вольничество, развращающее хозяев и губящее невольников, не может быть облагорожено, а должно быть истреблено как можно скорее».

В 1847 г. впервые была предпринята попытка создать городскую газету. Это был «Московский городской листок». Газета просуще­ствовала всего один год. Она выходила 2 раза в неделю и, судя по содержанию, намеревалась стать конкурентом ведущей газете стра­ны - «Северной пчеле» Булгарина. Редактор газеты В. Драшусов предпринял усилия, чтобы наладить постоянную информацию о жиз­ни Москвы. В январе 1847 г. появился «Отдел городских слухов», ко­торый вскоре уступил место другим: «Движение торговли», «Зрели­ща и увеселения», «Объявления», «Москва». Но наладить информационную службу газете не удалось.

Не смогла редакция определиться и с направлением. Состав ре­дакции был чрезвычайно пестрым. Здесь публиковались С. Шевы-рев, М. Загоскин, Д. Вельтман -литераторы и публицисты офици­ального направления, в то же время сотрудничал А. Д. Галахов, постоянный автор «Отечественных записок». В газете был опублико­ван очерк А. И. Герцена «Станция Едрово». печатались «физиологи­ческие очерки» Е. Гребенки, литератора «натуральной школы».

Непоследовательность позиции «Московского городского листка» можно проиллюстрировать следующим примером. Начиная с 3-го номера в ней печатались лекции профессора Московского универси­тета С. Шевырева «Общий взгляд на историю искусств и поэзию в особенности». В них.много места было уделено беллетристике Запа­да. Западная литература, по мнению автора, изжила себя: «Душевная личность Запада кончила свой период».

В сборник включены лучшие стихотворения ряда талантливых поэтов 1840–1850-х годов, творчество которых не представлено в других выпусках второго издания Большой серии "Библиотеки поэта": Е. П. Ростопчиной, Э. И. Губера, Е. П. Гребенки, Е. Л. Милькеева, Ю. В. Жадовской, Ф. А. Кони, П. А. Федотова, М. А. Стаховича и др. Некоторые произведения этих поэтов публикуются впервые.

В сборник включена остросатирическая поэма П. А. Федотова "Поправка обстоятельств, или Женитьба майора" - своеобразный комментарий к его знаменитой картине "Сватовство майора". Вошли в сборник стихи популярной в свое время поэтессы Е. П. Ростопчиной, посвященные Пушкину, Лермонтову, с которыми она была хорошо знакома. Интересны легко написанные, живые, остроумные куплеты из водевилей Ф. А. Кони, пародии "Нового поэта" (И. И. Панаева).

Многие из стихотворений, включенных в настоящий сборник, были положены на музыку русскими композиторами.

РУССКАЯ ПОЭЗИЯ 1840–1850-х ГОДОВ - Вступительная статья 1

СТИХОТВОРЕНИЯ 15

ПРИМЕЧАНИЯ 74

Примечания 92

Поэты 1840–1850-х годов

РУССКАЯ ПОЭЗИЯ 1840–1850-х ГОДОВ
Вступительная статья

Время, о котором пойдет речь в этой статье, не принадлежит к числу ярких периодов истории русской поэзии. Это как бы промежуточный этап между эпохой Пушкина и Лермонтова и эпохой Некрасова. Формирование Некрасова - наиболее значительное явление в поэзии этой поры; но Некрасов в те годы еще только идет к своим великим достижениям.

Период этот охватывает время с начала 1840-х годов до середины 1850-х. Вторую половину 50-х годов принято включать в период, условно называемый "60-ми годами". В середине 50-х годов перераспределяются идеологические группировки, начинает завоевывать гегемонию новое поколение писателей-разночинцев, объявляется - после смерти Николая I и проигранной войны - новый, либерально-реформистский курс нового правительства, заметно (после жестокой реакции "лихого семилетия") улучшаются цензурные условия. Меняется общий тон литературы и характер литературной жизни. Начинается новый период истории русской литературы.

40-е годы и первая половина 50-х - это конец дворянского этапа русской литературы, время, в сущности, переходное к буржуазно-демократическому, разночинскому этапу. "Предшественником полного вытеснения дворян разночинцами в нашем освободительном движении был еще при крепостном праве В. Г. Белинский", - пишет В. И. Ленин. В 40-е годы Белинский, резко повернув от "примирения с действительностью" к идеям социализма, вырабатывает основы революционно-демократической идеологии и ведет - в пределах тогдашних цензурных возможностей - пропаганду материализма. Вокруг Белинского сплачиваются молодые антикрепостнические и демократические писатели, формируется "натуральная школа" - зерно критического реализма второй половины века.

40-е годы и начало 50-х - время выхода на историческую сцену почти всех крупнейших писателей второй половины XIX века. В это время в литературе появляются Герцен, Тургенев, Некрасов, Достоевский, Гончаров, Салтыков, Писемский, Островский, Лев Толстой.

Новый период ознаменован не только появлением нового поколения писателей, которому суждена была длительная гегемония в литературе второй половины XIX века, но и уходом с исторической сцены писателей предыдущих поколений. "Натуральная школа" образовалась под сильнейшим влиянием Гоголя, но сам Гоголь, создав в течение 30-х годов весь круг своих гениальных произведений, в сущности завершил свой творческий путь в 1842 году выпуском собрания сочинений и первого тома "Мертвых душ". После 1842 года Гоголь ничего не создал, пробившись десять лет в тщетных попытках продолжения "Мертвых душ". Второстепенные же беллетристы 30-х годов - Загоскин, Лажечников, Вельтман, В. Одоевский и другие - в 40-е годы перестали писать или отошли в тень, начали восприниматься как устарелые, архаические; для передовых читателей стало очевидным, что литературу создают молодые писатели, объединившиеся под знаменем "натуральной школы".

В поэзии смена поколений оказалась еще более резкой, чем в прозе.

Обычно в литературе одновременно работает несколько поколений. Так, в 1810-е годы пишут Державин, Карамзин, Жуковский и Пушкин. Не то в 40-е годы. К этому времени, как бы задохнувшись в атмосфере николаевского царствования, исчезают все поэты, выдвинувшиеся в предыдущие десятилетия, за исключением только Жуковского, который и считается в 40-е годы "патриархом" поэзии и покровителем молодых поэтических дарований. Но сам он в эти годы занимается только переводами (главным образом "Одиссеи"), да пишет несколько сказок, в подражание пушкинским.

40-е годы - это время, когда полного расцвета творческих сил должно было бы достигнуть пушкинское поколение. Ведь сверстникам Пушкина к началу 40-х годов было около сорока лет. Но поэты этого поколения не пережили своей молодости. Еще до ранней кончины Пушкина русская литература потеряла Рылеева, Веневитинова, Грибоедова, Дельвига, а непосредственно вслед за Пушкиным - Полежаева, Одоевского, Дениса Давыдова, Козлова. В начале 40-х годов еще появляются в журналах и выходят отдельными сборниками стихотворения Баратынского и Языкова, но и эти два поэта ненадолго пережили остальных представителей "пушкинской плеяды": Баратынский умер в 1844 году, Языков - в 1846-м.

Немногие уцелевшие поэты пушкинского поколения к 40-м годам замолкают - временно или навсегда. Тютчев, в 20–30-е годы оторванный от русской литературной жизни, публиковавший свои стихи главным образом во второстепенных изданиях и почти всегда без полной подписи, был мало известен читателям и не привлекал внимания критики; в 40-е же годы он совершенно не печатается. Интерес критики к Тютчеву, систематическая публикация его стихов, его известность начинаются лишь в 50-е годы.

Совершенно замолкают к 40-м годам Катенин, В. Туманский, Подолинский. Лишь иногда печатает стихи Вяземский.

Новое литературное поколение, выступившее в середине 30-х годов, сразу выдвинуло двух крупнейших поэтов: Лермонтова и Кольцова. Но оба они погибли в самом начале 40-х годов: Лермонтов в 1841, Кольцов - в 1842 году.

Белинский в статьях 1838–1840 годов обычно называет вслед за Лермонтовым и Кольцовым еще двух поэтов того же поколения - В. И. Красова и И. П. Клюшникова (печатавшегося под псевдонимом -Ѳ-). Красов и Клюшников - поэты кружка Станкевича, переживавшие вместе с Белинским настроения "рефлексии", "разлада с действительностью" и "примирения с действительностью". Порвав с "примиренческими" тенденциями, Белинский развенчал обоих поэтов. Они и сами к этому времени почувствовали исчерпанность своих творческих возможностей и, круто оборвав в начале 40-х годов печатание своих стихов, видимо, прекратили или почти прекратили и писание их.

С необычайным успехом дебютировавший в середине 30-х годов Бенедиктов, объявленный "поэтом мысли" и соперником Пушкина, поэт, которого высоко оценили Жуковский, Вяземский, Тютчев, Шевырев, Плетнев, которым на первых порах упивались молодые Тургенев, Фет, Аполлон Григорьев, потерял популярность у художественно развитых читателей так же быстро, как и приобрел ее, чему особенно способствовали статьи Белинского, выявившего в эффектных строках Бенедиктова напыщенность и позерство. С середины 40-х годов Бенедиктов совсем перестает печататься; "воскресает" он ненадолго уже в новую эпоху и в новой роли либерального "гражданского" поэта.

Замирает стихотворная деятельность и других представителей вульгарного романтизма, гремевших в 30-е годы: Н. В. Кукольника, А. В. Тимофеева, которого Сенковский объявлял преемником Пушкина и вторым Байроном.

Поэтов, начавших печататься до 40-х годов и активно продолжающих свою деятельность, к середине 40-х годов почти не осталось. Жуковский, Вяземский, Хомяков, Федор Глинка, Ростопчина, Губер, Кони - вот и все, если не считать мельчайших. Все это поэты, явно заканчивающие свое поприще или, во всяком случае, не оказывающие серьезного влияния на характер, направление и судьбы поэзии.

На опустевшую сцену в начале 40-х годов выходит новое поколение поэтов. Крупнейшим из них, в отличие от их непосредственных предшественников, суждены были долгая деятельность и первенствующее положение в поэзии в течение нескольких десятилетий.

В 1840 году впервые появились в печати стихотворения Фета, Полонского, Огарева, Мея. Несколько раньше (в 1838–1839 годах) были напечатаны первые стихотворения Некрасова, Майкова, Тургенева, Щербины, Каролины Павловой, несколько позже (в 1843–1844 годах) начали печататься Аполлон Григорьев, Плещеев.

Эти новые имена принадлежали молодежи, выступавшей в печати почти что с первыми своими стихотворными опытами. В основном это люди, родившиеся в начале 20-х годов.

Новое поколение поэтов не заняло, однако, в течение 40-х годов достаточно заметного места в литературной жизни. Слава крупнейших его представителей создается в 50-е годы, а затем в новые десятилетия долго не появляется поэтов, которые могли бы отодвинуть на задний план представителей "плеяды 40-х годов". "Гражданская поэзия" до смерти Некрасова возглавляется им; "маститые" Майков, Фет, Полонский и в 80-е годы заслоняют новую формацию поэтов - приверженцев "чистого искусства".

Журналистика 40-х годов XIX в. ознаменовалась важным шагом вперед, и связано это прежде всего с деятельным участием в ней Белинского.

Белинский первым, исходя из реальной обстановки 40-х годов, серьезно двинул вперед принципы журнализма. Он прекрасно изучил и оценил опыт Карамзина, Пушкина и Полевого - наиболее ярких журналистов первой трети XIX в.

В условиях нарастания противоречий крепостного уклада, усиления крестьянских бунтов против помещиков острее, чем при декабристах, встал вопрос о путях дальнейшего прогресса, путях развития России, о выработке правильной революционной теории.

В этих условиях сформировались такие идеологические течения, как «официальная народность» (М.П. Погодин, С.П. Швырев), «славянофилы» (И.В. и П.В. Киреевские, А.С. Хомяков, К.С. Аксаков и др.), «западники» (В.П. Боткин, Т.Н. Грановский). В рядах «западников» очень скоро выделилась группа революционных демократов (Белинский, Герцен).

«Отечественные записки» Краевского

Каждое течение стремилось к изданию своих печатных органов ради изложения программных положений. Сторонники «официальной народности» были консервативны: ничего не хотели менять в жизни, только укреплять настоящее, т.е. самодержавие и православие. Славянофилы, критикуя многие недостатки русской жизни, пытались искать идеал общественного устройства в отдаленном прошлом, представляемом в идеализированном виде, отстаивая самобытность России. «Западники» видели образец общественного устройства в развитии мирным путем европейских буржуазных отношений. И только революционеры-демократы, желая европеизации России, не останавливались на буржуазном правопорядке, стремились к социализму, к справедливому обществу без эксплуатации и частной собственности. Однако в условиях 40-х годов, когда надо было еще подготовить широкое общественное мнение в пользу отмены крепостного права, просвещения и прогресса, «западники-либералы и революционные демократы могли сотрудничать вместе в таких изданиях, как журнал «Отечественные записки». Журнал «Отечественные записки», издававшийся с 1818 г. как исторический, далекий от злобы дня, обрел новую жизнь с 1838 г. под редакцией А.А. Краевского.

Первоначальный успех журнала был построен на противопоставлении «Библиотеке для чтения». Все, кто пострадал от бесцеремонности Сенковского и его союзников по триумвирату, объединились вокруг нового журнала и вступили в конкурентную борьбу с полуофициозной и подчас пошлой журналистикой, стоявшей на пути прогресса.

Главная сила популярности «Отечественных записок» связана с именем Белинского, который переехал из Москвы в Петербург и с 1839 г. начал активно сотрудничать в журнале как литературный критик и публицист. При нем энциклопедический журнал Краевского приобрел четкое направление, которое проводилось через все отделы журнала, но прежде всего через отдел критики и библиографии. Отсутствие в России других форм проявления общественной деятельности предопределяло в XIX в. такое значение литературы, литературной критики и библиографии. Вскоре в журнале приняли участие такие выдающиеся русские литераторы и журналисты, как Н.А. Некрасов, А.И. Герцен, И.И. Панаев, Н.П. Огарев. Здесь печатаются М.Ю. Лермонтов, И.С. Тургенев и другие писатели.

Постепенно журнал становится рупором борьбы против крепостничества, рутины, застоя, азиатчины. Большую роль здесь сыграла защита гоголевского направления в литературе как направления критического реализма. Не менее важным оказалось критическое отношение к идеализму в области философии. Статьи Герцена по философским вопросам «Дилетантизм в науке», «Письма об изучении природы», опубликованные в журнале, были высоко оценены современниками как защита передового, материалистического мировоззрения. Белинский и Герцен истолковывают философию как алгебру революции.

Белинский выступает как активный полемист против всех противников прогресса, а также против апологетов буржуазных отношений, начинается полемика со славянофилами. Памятниками этой борьбы являются статьи Белинского «Педант», «Парижские тайны», «Ответ "Москвитянину"», годичные обзоры литературы и др. Белинский превратил «Отечественные записки» в политическую трибуну борьбы против крепостничества, подготовки общественного сознания к неизбежности отмены крепостного права. Разбирая произведения Лермонтова, Пушкина, Гоголя, он выстроил свою систему ценностей в русской литературе, дал глубокое истолкование их творчества.

Статьи Белинского были проникнуты горячей любовью к родине. Критик-публицист защищает человеческое достоинство в людях, просвещение, высокую нравственность; проповедует передовое искусство и литературу. Особенно удачно работает критик в жанре обозрений. Его статьи, по свидетельству современников, читали с жадностью. Были случаи, когда молодые люди перекупали право первому прочитать журнал с материалами Белинского. «Отечественные записки» скоро стали самым популярным журналом. В 1846 г. они имели 4 тысячи подписчиков. В условиях кризиса крепостнического строя публицистика Белинского и Герцена, стихи Некрасова явились важным фактором общественной жизни, борьбы за прогресс, социализм.

Однако политическая осторожность и эксплуататорские склонности Краевского заставили в 1846 г. уйти из журнала Белинского, Некрасова, Герцена и других.

«Современник» Некрасова

В 1846 г. Некрасов и Панаев приобретают у П.А. Плетнева журнал «Современник», основанный Пушкиным. Идейным руководителем журнала становится Белинский. 1847-1848 гг. - короткий, но самый замечательный период в журналистской и общественно-политической деятельности Белинского. Понять его можно только в свете знаменитого «Письма к Гоголю» - единственного произведения Белинского, написанного без оглядки на цензуру и известного долгое время только в рукописных списках. В этом произведении публицист выступил в защиту гражданского значения литературы, против крепостников и самодержавной формы правления, против догматов православной церкви. Самыми важными, насущными задачами своей страны он провозгласил уничтожение крепостного права, отмену телесного наказания и введение элементарной законности. Осуществление этих требований обеспечило бы прогресс России. С этих позиций и оценивает Белинский состояние литературы, журналистики, ведет полемику со всеми, кто мешает общественному и социальному прогрессу страны. Его обозрения русской литературы за 1846 и 1847 гг., статьи по поводу последних произведений Гоголя («Выбранные места из переписки с друзьями») стали манифестом передового движения России, хотя многие литераторы не согласились с оценкой Белинского «Выбранных мест из переписки с друзьями» Гоголя, увидев в этой книге важные религиозно-нравственные искания русского писателя.

После ухода Белинского из «Отечественных записок» журнал Краевского занял умеренно-либеральную позицию.

«Москвитянин»

Умеренную позицию занимали и возникавшие славянофильские журналы. Они издавались преимущественно в Москве - «Московский наблюдатель», «Москвитянин» и другие. Наиболее крупный из них «Москвитянин» в 40-е годы имел отдел «Духовное красноречие», защищал национальную самобытность России, печатал сербских, болгарских, чешских авторов. Ведущую роль в нем играли братья Аксаковы, Хомяков, И. Киреевский и другие. Славянофилы пытались оспаривать взгляды Белинского на поэму Гоголя «Мертвые души», его представления о прогрессе.

В 50-е годы в журнале печатался драматург Н.А. Островский, оригинальный критик Ап.А. Григорьев. Объективная оценка купечества, высоких нравственных качеств купцов, их жен, дочерей существенно дополняла привычную негативную картину жизни этого сословия.

Ап. Григорьев (позднее работавший в журналах братьев Достоевских «Время» и «Эпоха») как критик не примыкал ни к лагерю Белинского, ни к сторонникам аристократического, эстетического направления, считая, что литература, искусство отражают жизнь, передают цвет и запах эпохи, а критика ищет в произведениях искусства связь с действительностью. Однако идеалом считал не прогресс, а патриархальную самобытность, нравственную чистоту героев. Григорьев был проникновенным истолкователем пьес Островского, женских образов русской литературы.

Позднее славянофилы издавали несколько газет: «Молва» (1857), «Парус» (1859) и др. К сожалению, они быстро закрывались правительством за противопоставление жизни простого народа и господ (статья К. Аксакова «Опыт синонимов: Публика - народ» в газете «Молва»), за требование славянофилами свободы слова, гласности.

Вопросы для повторения

1. Что делало «Отечественные записки» лучшим журналом 1840-х годов?

2. В каких статьях В. Г. Белинский защищает прогресс и гоголевское направление в литературе?

3. Какими средствами в «Современнике» Н.А. Некрасова велась подготовка общественного сознания к отмене крепостничества?

4. Вспомните, какие журналы отмечены участием славянофилов в 1840-1850-е годы?

5. К чему сводилась полемика славянофилов и В.Г. Белинского вокруг «Мертвых душ» Н.В. Гоголя?

Тургенев, как и многие другие русские писатели, прошел школу романтизма. Это было увлечение, через которое надо было пройти. Романтическое начало в творчестве раннего Тургенева явилось основой для выработки писателем художественной системы, которая затем станет частью его творческого метода.

Уже в раннем произведении Тургенева – драматической поэме "Стено " (1837) – звучат мотивы мировой скорби, одиночества человека, чувствующего себя чужим в мире прекрасной и гармоничной природы. В поэме "Разговор " (1844) сквозной темой становится мысль о том, что "наглому пиру людей" противостоит величие природы. Поэма "Разговор" по композиции (диалог-спор старика-пустынника и юноши) и ритмике напоминает "Мцыри" Лермонтова. Здесь возникает одна из главных тем творчества Тургенева – проблема "отцов" и "детей", их взаимного непонимания. Герой "Разговора" – молодой человек, зараженный рефлексией, – предшественник "лишних людей" в повестях и романах писателя. Он психологически противопоставлен Мцыри, он – символ "сломленной силы".

"Стено" и "Разговор" – исключительно романтические произведения с ярко выраженными атрибутами романтики. Главный предмет изображения в них – внутренний мир человека, содержание – духовные поиски идеально-прекрасного.

Особое место в творчестве Тургенева 1840-х гг. принадлежит поэме "Параша " (1843), написанной в подражание "Евгению Онегину" по сюжету и стиху. В ней отчетливо звучат социальные мотивы, хотя и окрашенные в романтические тона. Смысл поэмы раскрывается в контрастном противопоставлении сатирических картин помещичьего быта глубине тоски героини по романтическому идеалу, которому нет места в пошлой обыденности существования. В отличие от пушкинского "Евгения Онегина", нет в этой поэме ни Ленского, ни дуэли, а первая любовь героини заканчивается браком. В этом-то благополучии и заключается, по мнению автора, подлинная трагедия героев, которых не коснулась спасительность страдания, очищающего душу. Исследование живых связей человека и общества, человека и природы, намеченное в ранних произведениях, будет продолжено и в произведениях конца 1840-х – начала 1850-х гг.

Эпоха 1840-х гг., не без влияния Белинского, объявила войну романтизму как изжившему себя литературному направлению. В этой борьбе Тургенев занял особую позицию: не отвергая романтических средств изображения героев, он видел "недостаточность" романтизма в его равнодушии к насущным социальным вопросам, общественным проблемам. Эти идеи нашли отражение в повестях "Андрей Колосов" (1844), "Три портрета" (1845), "Бретер " (1847). В "Бретере", повести почти незамеченной современной Тургеневу критикой, романтизму, принявшему уродливые эгоистические формы в образе Авдея Лучкова, был вынесен суровый приговор, как, впрочем, и мягкотелому прекраснодушию Кистера, не сумевшего защитить свое чувство. Вместе с тем Тургенев видел жизненность многих форм, средств и приемов романтизма, без которых художник не мыслил искусства. В данном случае речь идет не о романтизме как литературном направлении, а о романтике как особом типе отношения к жизни. Романтическое начало в творческом методе Тургенева проявляется по-разному.

Важным приемом создания психологического облика персонажа является детализация. Идеализирующее, романтическое начало получает художественное воплощение в соединении реального и фантастического. В полной мере своеобразие психологического облика романтической натуры проявилось в первом значительном произведении Тургенева "Записки охотника" . Главным героем цикла является автор-повествователь, сложность внутреннего мира которого определяет соединение двух планов рассказывания: резко отрицательного изображения крепостнической действительности и романтически непосредственного восприятия тайн природы. В одном из лучших рассказов цикла "Бежин луг" природа выступает в восприятии героев (неслучайно это дети) и рассказчика как живая сила, говорящая с человеком на своем языке. Понять этот язык дано не каждому. В восприятии автора реальная деталь становится символом мистического: голубок – "душа праведника", а "стенящий звук", наводящий трепет на собравшихся у костра, – голос болотной птицы. Рассказчик, блуждая по лесу, сбился в темноте с пути (реальная деталь) и "вдруг очутился над страшной бездной" (романтический штрих), оказавшейся прозаическим оврагом. Способность к восприятию чудесного, стремление приобщиться к загадке природы и человека становится эмоциональным ключом рассказа, выполняя функцию характеристики рассказчика.

Современная Тургеневу критика, признавая в нем психолога, великолепного лирика, отказывала писателю в юмористическом и сатирическом таланте. Π. Н. Полевой писал, что Тургенев в сатирических сценах своих произведений подражает Гоголю. П. В. Анненков и А. В. Дружинин – близкие друзья Тургенева – обычно истолковывали сатирические сцены как необходимую психологическую разрядку напряжения читателя или как беззлобную авторскую забаву или шалость.

Последующая критика – А. М. Скабичевский, Ю. И. Айхенвальд (начало XX в.) – упорно придерживалась этих взглядов и только в конце 1930-х гг. Н. К. Пиксановым было высказано мнение о необходимости изучать сатиру Тургенева. Разумеется, Тургенев не сатирик в полном смысле этого слова, но сатира органично присуща его творчеству. В повестях, рассказах, романах писателя присутствуют все виды комического: от беззлобной насмешки до едкой иронии и сарказма.

Сливаясь с основной лирико-романтической струей его произведений, сатира Тургенева отличается от "чистой" сатиры Салтыкова-Щедрина. Тургенев действительно следует традиции Гоголя, видевшего в соединении лирического и сатирического начал единственно для себя возможный способ передать картину русской жизни.

Влияние Гоголя на молодого Тургенева, бесспорно, сказалось в стихотворной поэме "Помещик " (1846). Пользуясь излюбленным приемом Гоголя, сатирическим контрастом, Тургенев строит сюжет на выявлении несоответствия внешней значительности героя и его внутренней несостоятельности. Объектом сатирического разоблачения становится уездное дворянство и славянофильская идеализация крепостничества как форма идеологии, оправдывающая существующий порядок вещей. Вместе с тем лирическая тема в поэме связана с образом автора-повествователя, постоянно обращенного к читателю-собеседнику. В них явственно обозначен "пушкинский" поворот в решении темы: автор-повествователь и его оценка изображаемого принимают форму непосредственного суждения, правда, скорее эмоционального, чем рационального характера: "О жалкий, слабый род! О время // Полупорывов, долгих дум // И робких дел! О век! О племя // Без веры в собственный свой ум". Перед нами тургеневский вариант характеристики того явления, которое в "Евгении Онегине" получило определение "хандра". В главе XXV поэмы Тургенев совсем по-пушкински дает описание уездного бала, накрытого с деревенской простотой стола, гостей любезной вдовы: "Вот старичок благообразный, // Известный взяточник – а вот // Светило мира, барии праздный, // Оратор, агроном и мот, // Чудак, для собственной потехи // Лечивший собственных людей..."

Напечатанная в "Петербургском сборнике", поэма стала своеобразным этапом разработки темы крепостничества в цикле "Записки охотника".

Литературную известность Тургеневу принес рассказ "Хорь и Калиныч" (1847), опубликованный в "Современнике" и высоко оцененный читателями и критикой. Успех рассказа стимулировал решение Тургенева продолжить работу, и в последующие годы он создаст ряд произведений, вошедших в опубликованную в 1852 г. книгу "Записки охотника".

Критический пафос изображения русского дворянства в этом произведении обусловлен негативным отношением Тургенева к нравственным основам крепостного права, к его социальной функции. Во всех очерках и рассказах "Записок охотника" писатель использует некоторые общие принципы изображения: каждый очерк или рассказ строится на немногочисленных сюжетных эпизодах и описательных характеристиках действующих лиц. Автор передает подробности поз, жестов, речи персонажей, а отбор и последовательность их появления перед читателем мотивированы фигурой рассказчика, его движением в пространстве и во времени. В связи с этим основная смысловая нагрузка приходится на описательные элементы: на портретно-бытовые характеристики действующих лиц и переложение их рассказов о своей жизни в прошлом и настоящем.

Комизм положений очень часто соединяется с комизмом ситуаций, раскрывающих несоответствие претензий персонажей их сущности. Часто эта форма комического проявляет себя в монологах героев, оказывающихся средством саморазоблачения персонажа. Так, в "Гамлете Щигровского уезда" герой очерка, Василий Васильевич, исповедуется ночью, в темноте перед незнакомым человеком, открывая ему сердце. Знаменитое гамлетовское "быть иль не быть, вот в чем вопрос..." в обстановке Щигровского уезда не возвышает героя над толпой, а, наоборот, становится поводом к разоблачению несостоятельности протеста "под подушкой". Предметом осмеяния оказывается вся система тепличного воспитания дворянства, порождающего никчемных идеалистов, не способных ни к чему.

В рассказе "Однодворец Овсянников" перед нами предстает ряженный в кучерской кафтан помещик-славянофил, вызывающий чувство недоумения и смеха в мужиках своими потугами на "народность". Помещик Пеночкин из рассказа "Бурмистр " – утонченный европеец и "прогрессивный" хозяин – сам не порет слугу за недостаточно прогретое вино, а просто отдает приказ "распорядиться насчет Федора".

В "Записках охотника" складывается важная черта художественного метода Тургенева: развернутые характеристики быта, среды, значительные по объему описательные фрагменты повествования – путь к овладению мастерством обобщения.

Антикрепостническую социально-обличительную сущность "Записок охотника" отметила не только современная Тургеневу критика. Министр просвещения А. А. Ширинский-Шихматов так охарактеризовал произведение императору Николаю I: "Значительная часть помещенных в книге статей имеет решительное направление к унижению помещиков, которые либо представляются в смешном и карикатурном, или чаще в предосудительном для их чести виде". Выход в свет "Записок охотника" вызвал раздражение и недовольство в официальных кругах: нужен был повод для наказания писателя. Такой повод дал сам Тургенев, опубликовав в "Московских ведомостях" "Письмо из Петербурга" – статью в связи со смертью Гоголя, которую ранее цензура не пропустила. Писатель был арестован и отправлен на "съезжую". Два года длилась последовавшая за арестом (без суда и следствия) ссылка в Спасское-Лутовиново, и только в 1854 г. Тургенев получает свободу.

К "Запискам охотника", повестям и поэмам 1840-х гг. примыкают своей сатирической проблематикой пьесы Тургенева. Главными темами Тургенева-драматурга были критика нравственного бессилия русского дворянства, осмеяние "буйства" возвышенных романтических чувств, которые мешают увидеть реальную жизнь. В творчестве писателя появляется весьма популярный в 1840-е гг. жанр одноактной комедии: "Неосторожность " (1843), "Безденежье " (1846), "Завтрак у предводителя" (1849). Такую комедию можно рассматривать как форму драматизированного "физиологического" очерка, построенного на приеме саморазоблачения персонажей ситуацией диалога-общения. В двухактной пьесе "Нахлебник " (1848) Тургенев продолжает разработку галереи типов в духе "натуральной школы". Герой пьесы – Василий Кузовкин – "дворянин, проживающий на хлебах". Это один из первых в русской литературе образ "шута", приживальщика, который психологически разносторонне будет разработан Достоевским. Герой четко осознает несправедливость окружающего мира, но только в наиболее острые моменты жизни способен на протест, который, впрочем, быстро теряет свою актуальность. Тургенев создает первую в русской литературе психологическую драму, раскрывшую особенности социальной психологии человека. Исследование социальной психологии типов русской действительности будет продолжено и в пятиактной драме "Месяц в деревне" (1850). В пьесе мирное существование провинциальной семьи Ислаевых нарушает приезд студента Беляева, в которого влюбляются хозяйка имения и ее воспитанница. Возникающий в произведении любовный треугольник становится средством развенчания пустоты и никчемности существования всех без исключения действующих лиц.

Комедией "Холостяк ", продолжившей традиции натуральной школы и отстаивающей нравственное достоинство "маленьких людей", Тургенев успешно дебютирует как драматург на петербургской сцене в 1849 г. Писатель вынашивал планы продолжить драматургическую деятельность, но прервал ее, закончив работать для театра водевилем "Провинциалка " (1851) и драматической сценкой "Вечер в Сорренто" (1852).

События, развернувшиеся во Франции, вызвали резкое обострение идейно-политического противостояния демократических и либеральных кругов русского общества. Тургенев, всегда чутко реагировавший на смену общественного климата, возвращается к прозе (повести "Дневник лишнего человека", 1849; "Переписка", 1850; "Затишье ", 1854), в которой он обращается к проблеме идейного противостояния революционного и реформистского понимания дальнейшего развития русского общества. Характерна в этом плане повесть "Затишье", где Тургенев пробует силы в новой художественной манере. В основе повествования – рассказ о дворянском безволии, приводящем к трагедии как в общественном, так и личном плане. В отличие от "Дневника лишнего человека" в "Затишье" Тургенев отказывается от приема психологического саморазоблачения персонажа и стремится выразить критическое отношение к герою сюжетной организацией материала, его композиционным решением. Осознавая необходимость смены эстетических ориентиров, писатель признавался в одном из писем Анненкову: "Надобно пойти другой дорогой <...> и раскланяться навсегда с старой манерой. Довольно я старался извлекать из людских характеров разводные эссенции... Но вот вопрос: способен ли я к чему-нибудь большому, спокойному! Дадутся ли мне простые, ясные линии..." Смена повествовательной манеры заявит о себе в новом для Тургенева жанре романа, к которому он обратится в июне 1855 г., начав писать роман "Рудин".